любил ли он?

             
любил ли он, когда тайком унёс
отцовский финский нож? звенели вены
и взгляд мутился от горючих слёз -
неотвратимых вестников измены.
шла по рукам заветная тетрадь
с его стихами... веселились дети...
могла ли та, которой верил, знать,
что и в пятнадцать - только шаг до смерти?

любил ли он, когда, придя домой
израненным в бою у Кандагара,
узнал о том, что не его женой
зовётся та, в чьих письмах - столько жара?
не видели, она и лучший друг,
как он стоял над чёрною рекою,
курил, то плача, то смеясь, и вдруг
смерть показалась близкою такою.

любил ли он, когда ночной звонок
поднял его, не спящего, на ноги?
"поверьте - доктор сделал всё, что мог...
ей раньше бы, а мы, увы - не боги..."
а он не знал, как быть ему теперь,
где смысл найти для жизни на голгофе
и на ночь закрывать входную дверь,
и рано утром в турку сыпать кофе.

любой, кто приезжал издалека,
мог видеть возле церкви, у ограды,
мужчину с грустным взглядом старика,
которому все, абсолютно, рады.
протягивая медный пятачок,
он улыбался: "на, положь в копилку."
один пацан хихикнул: "дурачок!"
и схлопотал от мамки по затылку...