Мой Пушкин

На берегах Невы шумливой, непокорной,
Закованной в гранит холодный вековой,
Прописан навсегда поэт любви народной,
Его бессмертный дух витает над Невой.

Лик Царскосельских статуй томный и печальный,
Свидетельниц былых сердечных ран и дум.
Душа была полна покрова вечной тайны 
И пела, как Орфей, касаясь дивных струн!

Веленью Божию его послушна муза,
Духовной жаждою он в свете был томим.
Грустил, как будто мира тяготился грузом:
То странно весел был, то вовсе нелюдим.

Ушло безумных лет угасшее веселье,
И дышится легко, свободно наконец.
Пришла сама любовь, как счастье, как спасенье –
«Чистейшей прелести чистейший образец».

Но – счастья краток миг в земной юдоли этой,
Немало скрыто в ней коварства, злости, лжи.
И закатилось солнце русского поэта,
Но не отнять бессмертья пламенной души!

Воздушны, как шампань, онегинские строки,
Как отраженье самых лучших в жизни дней.
Его Пророка дух, пресветлый и высокий,
Глаголом призван жечь он вновь сердца людей!