Осколок

Отцу моему, Николаю Кудрявцеву, было всего лишь 18 лет, когда началась война. Он ушёл на фронт с первым призывом и вернулся, когда отгремели последние выстрелы. Он участвовал в боях на территории Финляндии, в числе защитников пережил страшную девятисотдневную блокаду Ленинграда, прошёл с боями через Белоруссию и Литву и услышал весть о победе на пограничной реке Неман в Кенигсбергской, ныне Калининградской, области.

Он перенёс две контузии и пять ранений. Последним осколочным ранением ему перебило ногу, и полевой хирург, собирая её заново, извлёк из живой плоти множество осколков.

Прошли годы. Отец был страстным охотником. Прихрамывая (у "собранной" ноги ступня была слегка вывернута наружу), он мог за один день пешком, по лесу, перекрыть не один десяток километров, выслеживая зверя. Я никогда не видела его ни утомлённым, ни недомогающим.

А однажды приезжаю в гости, смотрю – отец лежит с распухшей ногой и прикасаться к ней не даёт.

Вызвали врача, увезли отца в больницу, сделали снимок и отправили пациента прямо на хирургический стол. Врач, придя в палату на следующий день после операции, вручил отцу маленький железный осколок, который, притаившись на целых сорок шесть лет, вдруг страшной болью заявил о своём существовании.

А произошло это так. Отец сидел со своим другом дома, за картами. В очередной раз оставив соседа в дураках, он весело и озорно рассмеялся.
«Ничего, Никола! – сказал напарник. – Раздавай снова, на сей раз я тебя точно обыграю!»
Для придания своим словам бОльшей убедительности он от души хлопнул отца по ноге чуть выше колена.

В следующий момент он полетел со стула: от жуткой боли отец чисто рефлекторно нанёс другу удар в челюсть и тут же, опомнившись, бросился его поднимать. Бросился, да не смог: так и осел на пол рядом с ним…

Конечно, они помирились. Но до конца жизни нет-нет да и вспоминали тот случай два худеньких старичка, в которых с большим трудом можно было признать некогда бравых молодцев.

На фото: Отец в конце 1949 года (фрагмент семейной фотографии).