Легенда о Нарзане

Эпиграф

Забавно слышать, как поет нарзан,
В нем радость, смешанная с болью,
И от свободы словно пьян,
И пузырит, искря любовью.

Рожденный чистою слезой
В предгорьях снежного Кавказа,
Впитал мир нежно-голубой
Сиянье звезд и солнца плаза.

Геннадий Толузаков

Предисловие

Первоначальные сведение о пятигорских горячих водах и о нарзане проникают в Россию в царствование Петра Великого, который во время Персидского похода, заинтересовавшись минеральными источниками нынешней Терской области, приказал своему лейб-медику Жоберу исследовать их. Исполняя приказание царя, Жобер дал в 1717 году описание бештаугорских (ныне пяти-горских) горячих ключей и, между прочим, упоминает о нарзане, хотя лично и не видел его. Описание это было очень поверхностно и не отличалось точностью. Только спустя 56 лет академик Гюльденштедт составил более подробное описание источников.
В то время источниками и прилежащими к ним землями Пятигорья владели кабардинские князья Тархановы, официально находившиеся в дружественных отношениях с Россией, а на самом деле не упускавшие случая делать нападение на только что начавшие возникать по Тереку русские поселение. Поэтому Гюльденштедта, во время его посещения Пятигорского края, сопровождала воинская охрана; по той же причине Гюльденштедт не мог уделить достаточно времени для исследование нарзана. Но результатом его посещения края явилось то важное обстоятельство, что в следующем 1773 году в земле пятигорских черкесов была заложена первая русская крепость Константиногорская, которая с течением времени превратилась в нынешний город Пятигорск. Хотя с этого времени доступ в землю черкесов и стал более свободным, однако прошло еще 20 лет, прежде чем нарзан был описан подробно. Это описание, по свидетельству ученых, отличающееся необыкновенною ясностью, было сделано знаменитым путешественником-ученым Палласом. Он нашел источник в ущелье, ныне покрытом роскошным парком, в треугольнике, образуемом расхождением речек Казады (нынешней Ольховки) и Елкоши (Березовки). Вода в нем била ключом, кипела, как в котле, и в сильной степени была насыщена углекислыми газами. Но во время разливов Казады источник затоплялся пресной водой, и Паллас, в целях сохранения его, высказался за отвод в сторону этой речки, что впоследствии и было сделано. Ущелье было дикое и болотистое, кое-где по нему были разбросаны сакли абазинцев, занимавшихся хищничеством. По этой причине посещение нарзана русскими больными было крайне опасно до тех пор, пока начальник Кавказской линии, генерал Марков, в 1792 году не предпринял энергичных мер к очищению Пятигорского края от горцев, прогнав их в горы за Кубань. Он же первый из русских администраторов провел лето около нарзана, пользуясь его водами, в память чего его секретарь Кедров поставил на горе, господствующей над ущельем, каменный крест; отсюда и гора получила название «Крестовая».
В 1803 году по приказанию кавказского наместника князя Цицианова было заложено укрепление Кисловодское, и с тех пор русское правительство занялось благоустройством источника нарзана. Много трудов и забот для этого положили князь М. С. Воронцов и А. П. Ермолов: можно сказать, что только благодаря их энергичным действием по удалению из края хищнических шаек горцев и административным заботам, кавказские минеральные воды, а с ними и источник нарзан сразу привлекли к себе внимание русской публики. Дикое ущелье было превращено в красивый, тенистый парк, на месте пустыря возникла каменная галерея, в которой находится источник, заключенный в каптаж со стеклянным колпаком на-верху; на месте прежнего болота появилась тополевая аллея, можно сказать, единственная по своей красоте на Кавказе. И в настоящее время Кисловодск славится не только нарзаном, но и как поэтический уголок с чудным горным воздухом.
 Судя по преданиям и легендам кабардинцев, горских татар и некоторых других туземцев Северного Кавказа, а также археологическим данным говорят, что он был небезызвестен и древним римлянам. Окрестности Кисловодска, лежащие на дороге, по которым происходили сношения древних обитателей Северного и Южного Кавказа, и до сих пор представляют интересные следы и воспоминания римских походов: встречающиеся на пустынных равнинах надгробные памятники, как уже доказано, римского происхождения: на Рымгоре (тоже в окрестности Кисловодска) можно видеть в каменной скале высеченные ступени лестницы, остатки цистерн, полузасыпанную землей пещеру со сферическим куполом. Находимые в курганах и при других раскопках около этой горы, а иногда и ближе к Кисловодску римские медные и серебряные монеты могут служить подтверждением пребывания римлян и около источника нарзана. Современное его название является искаженным древнекабардинским и указывает на то, что в древности местность, занимаемая ныне Кисловодском и его окрестностями, была населена антами, предками теперешних кабардинцев. Источник первоначально носил три названия:
1) нарвант-псына, что на древнекабардинском языке значит антский, чистый (ясный), как глаз, колодец;
2) псынаху, то есть светлый или священный колодец,
3)псынах-фадде - священный колодезный напиток.
Сказания северо-кавказских туземцев (кабардинцев, горских татар, осетин, чеченцев и др.) говорят о нартах, богатырях, отличавшихся сверхъестественными ростом и силой. Они вели беспрерывные войны с народами, обитавшими по южную сторону Кавказского хребта. По всей вероятности, название нартов носил какой-нибудь народ, в древности, до появления предков нынешних туземцев, обитавший на предгорьях Северного Кавказа и начавший впервые возделывать здесь кукурузу, на что указывает кабардинское название этого растения - нартух - хлеб нартов.
 Те же кабардинские предания между прочим рассказывают, что источник (нарзан) был хорошо известен нартам.  Так, когда они хотели напиться из него воды, то все знатнейшие люди собирались в доме старшего из них, причем к дверям сакли привязывали вола рыжей масти, предназначенного для жертвоприношения; затем в комнате зажигали шесть светильников и начинали молиться, а после молитвы пели: «Ноба нартыхе я псинахой фесш», то есть «Сегодня питье священной нартовской воды». По окончании этого обряда нарты пили воду из источника. Таким образом, согласно этому преданию, источник был посвящен нартам. Но, кроме того, одна из кабардинских легенд причину происхождения источника связывает с жизнью нартов в окресностях нынешнего Кисловодска.
1.В кабардинских сказаниях о нартах самая выдающаяся роль принадлежите нарту Сосруко. Он был рожден из камня, почему и тело его было так крепко, что оставалось неуязвимым ни для стрелы, ни для меча, за исключением того места на бедре, за которое кузнец вынул его клеща-ми из камня. Сосруко был самым сильным, отважным и самым благородным из всех нартов, и слава о нем шла по всему Кавказу. Остальные нарты завидовали ему, ненавидели его, но погубить его не могли, так как знали о чудесном свойстве его тела. Однажды нарты совершили набег по ту сторону Кавказских гор и возвратились с богатой добычей, для дележа которой собрались в горах, в окрестностях нынешнего Кисловодска. Сговорившись заранее, нарты обвинили Сосруко в присвоении части добычи. Обвинение было очень тяжкое, и сколько Сосруко ни уверял нартов, что он не повинен в присвоении, они не хоте-ли ему верить. Тогда глубоко огорченный он воскликнул: Бог скажет, кто говорит правду: я или вы!  И, оставив нартов, он спустился в ущелье и шел, думая с горечью в душе о несправедливости товарищей, с которыми еще недавно делил все опасности и лишения военных походов.  И так тяжело стало у него на душе, что он не выдержал и заплакал. Слезы его упали на землю и «прожгли ее». Глубокая трещина образовалась в земле, и из нее забил ключ чудодейственной, целебной воды.
Узнали об этом нарты и сильнее прежнего возненавидели Сосруко и решили во что бы то ни стало погубить его. Выпросили они у колдуньи жаншарх - волшебное колесо со стальными острыми зубьями и, помирившись с Сосруко, пригласили его принять участие в состязании вкатывания этого колеса на вершину Ошхатху (гора Бештау близ Пятигорска). Сосруко принял приглашение. В назначенный день множество нартов собралось у подошвы южного склона Ошха-тху. Началось состязание: одни нарты, стоявшие на вершине горы, пускали вниз колесо, а другие, у подошвы ее, старались поймать его и сильными толчками вкатить его опять наверх. Дошла очередь до Сосруко, и он начал вкатывать колесо так же, как и остальные нарты - руками.  Останови жаншарх грудью, - сказали ему нарты, Сосруко подставил под мчавшееся с горы колесо грудь. Ударилось оно о грудь и снова отскочило на вершину горы. А, попробуй-ка удержать жаншарх бедром, 0 сказали Сосруко нарты. Посмотрел на них Сосруко и сказал:  Я вижу, что вам тесно со мной жить на свете. Хорошо, я исполню ваше желание – умру. Подставил он бедро под колесо, и острые зубы его вонзились в то место, за которое когда-то клещами взялся кузнец, вытаскивая его младенцем из камня. Раздробили зубья бедренную кость, и упал Сосруко, обливаясь кровью. Он чувствовал, что смерть шла к нему, и позвал своего чудесного коня Тхожея, быстрота ног которого была подобна быстроте ветра. Прибежал конь и стал перед хозяином. Тхожей, я умираю, – проговорил Сосруко, с трудом поднялся и сел на коня. Быстрее птицы помчался Тхожей и очутился на берегу Черного моря. Передними ногами он вырыл яму, в которую лег Сосруко и умер. Тхожей засыпал его землей, взвился вверх и исчез. После смерти Сосруко нарты сразу увидели, какого отважного и благородного товарища лишились они. Набеги на соседние народы, борьба с врагами удавались им не так легко, как при жизни Сосруко. Раскаивались они в своем злодействе и, сваливая вину один на другого, стали враждовать между собой. Потом, много лет спустя, они частью погибли в междоусобице, частью рассеялись по свету.
2. Речка из Нарзана п. Терскол. В давние времена в благодатной солнечной долине среди гор жило трудолюбивое племя нартов. Прозрачная вода горных потоков орошала их поля, поила многочисленные отары овец. Но случилась беда. Из года в год повторяющаяся жестокая засуха высушила родники, выжгла тучные пастбища. Беда пришла в землю нартов. Усталый путник в это время из последних сил брел по Пятигорью, изнывая от жажды. Почти умирая, он упал на пороге горской сакли и попросил напиться. Чтя горские обычаи, хозяин сакли взял последний кувшин с водой, который он хранил для детей, и дал напиться путнику. Ты дал мне самое драгоценное, что было в доме. Будет и тебе от меня награда, - сказал путник. Вышли они из сакли, прошли в горную долину, где ударил в землю своим посохом гость хозяина. Ударил ключ шипучей студеной воды. Приник нарт к живительному источнику, утолил жажду. Созвал своих соседей горец, рассказал им о чуде и хотел поблагодарить путника за чудесный дар. Но тот уже таинственно исчез. Так за оказанное гостеприимство получили нарты драгоценный ключ минеральной воды, который исцелял их недуги, давал силы, приносил радость. И с тех пор зовется вода нарзаном, что означает богатырский напиток
3. Как жили люди раньше в наших краях - точно этого никто не знает. Одни лишь горы видели всё и знают правду о прошлом. Но горы молчат, крепко хранят свои тайны. Старые же люди рассказывают... То ли было это, то ли не было... Жили когда-то здесь женщины-амазонки, и вот что об этом можно услышать. Недалеко от нынешнего Кисловодска находилось становище Бурги, вождя большого воинственного племени. Земли его тянулись вдоль берегов Гум - реки. По лугам среди гор гуляли бесчисленные табуны коней, паслись стада рогатого скота, отары овец. Люди племени охотились на диких зверей, ловили рыбу в реке, собирали урожай с полей и жили сытно, в полном достатке. Но Бурга был жаден и часто совершал со своими воинами набеги на соседние племена, грабил их, всё увеличивая свои богатства.
Случилось так, что умерла у Бурги жена. Решил он жениться снова. Поехал как-то за Терек и увидел девушку, совсем юную, красота которой поразила его. Тёмные глаза ее сияли, как две звезды, брови изгибались на белом лице маленькими змейками, а чёрные распущенные волосы казались крыльями большой птицы. Девушка посмотрела на Бургу, засмеялась, а потом вдруг вскочила на коня и поскакала в степь. Бурга на своём скакуне помчался следом. Разразилась гроза, чёрные тучи низко нависли над землёю, молнии слепили глаза, ветер разметал чёрные волосы девушки, дождь хлестал тело, а она смеялась громко, подгоняя коня. Наконец Бурга догнал её и спросил:
- Как зовут тебя, смелая девушка? - Дарья, - услышал в ответ. - И ты не боишься? - Нет, я люблю бурю. Похитил Бурга юную Дарью и сделал своей женой. А была у Бурги дочь, оставшаяся от первой жены, одних лет с Дарьей. Мачеха и падчерица стали подругами. Только они совсем не походили одна на другую. Нарсана с золотистыми волосами, струившимися по плечам, как мягкий шёлк, была нравом добрая, ласковая. Для каждого находила весёлую улыбку и приветливое слово. Целыми днями на полях у реки слышались её звонкие песни, смех, журчавший, как ручеёк в лесу. А Дарья проходила мимо людей гордо, ни на кого не глядя. И у себя дома хотела над всеми взять власть. Нарсану попрекала: уж слишком ты нежная, не люблю таких. Сядет на коня и поскачет в горы. Черные волосы полощутся за спиной, как крылья, и ничего-то она не боится. Попросила она однажды мужа:
- Научи стрелы пускать из лука, возьми с собой в поход. Рассердился Бурга:
- Что-то ты на женщину даже не похожа. Твоё дело дома сидеть, шить, вышивать. Дарья не слушалась, не покорялась мужу. Кончилось терпение у Бурги, и сказал он жене: - Ну, если ты хочешь быть, как джигит, оставайся одна, я к тебе больше не вернусь. Снарядился Бурга в дальний поход и забрал с собой всех молодых мужчин. Сели они на коней и поехали. Женщины стояли и молча смотрели вслед. Вот уже последний всадник скрылся за по воротом, улеглась пыль на дороге. И зарыдали тогда покинутые жёны.
- Как мы теперь должны жить, как вдовы? Кто нас защитит, если нападут враги? Кто поможет детей и стариков прокормить? Кто будет тяжелую мужскую работу делать? Бежать надо вдогонку, просить, пусть вернутся. И тут послышался громкий голос Дарьи:  - Остановитесь сейчас же!
Женщины замерли, пораженные её видом: глаза-звёзды Дарьи сверкали гневом, по спине черными крыльями спускались волосы, и вся она, высокая, сильная, казалась большой хищной птицей. Голос Дарьи звучал гордо и властно: - Проживём и одни, не пропадём. Зато не будем унижаться перед мужьями, как рабыни. Отныне я буду вашим вождём. Идите по своим жилищам. Женщины разошлись, а Дарья села на коня и умчалась в горы. Всю ночь до зари просидела она на вершине высокой скалы, думая тяжкую думу. Обида и ненависть кипели в её сердце. Не будет больше рядом любимого! Ну что ж! Зато будет свобода! А что может быть дороже свободы и ветра? Отныне Дарья знает одно: месть. Месть всем мужчинам! Тяжёлая жизнь пошла для брошенных женщин. Соседи сразу узнали, что мужчины племени Бурги покинули становище. Напали, увели скот, вытоптали поля, разграбили имущество. Начался голод, дети и старики болели и умирали. Смерть и горе поселились в жилищах. Дарья заперлась одна, и никто не знал, чем она занята... А предводительница племени пыталась изготовить лук и стрелы. Долго мучилась, ничего у неё не выходило. Но всё же сделала, и тогда снова умчалась на коне в горы. Взобралась на скалу, натянула тетиву. Пустила стрелу. Эх, не туда летят стрелы, неловко пускать их, грудь мешает. Взяла Дарья два кремня, высекла огонь, разожгла костёр. Приложила к груди головёшку. Жгучая боль пронзила её. Но ни стона не издала женщина. Ни слезинки не проронила. Только брови над глазами-звёздами изогнулись, как змеи. Приложила лук к плоской груди, натянула тетиву, и стрела полетела туда, куда послала её амазонка. На заре вернулась Дарья в становище. Одежду изорвала во время бешеной ночной скачки, грудь перевязана. В руках - лук, на ремне - колчан со стрелами. Собрала предводительница своё женское племя, сорвала перевязку, показала обугленное пятно на груди. - Вот, смотрите! Такими, как я сама, я сделаю всех вас - амазонками. Отныне - быть у нас своему женскому войску! Я научу вас изготавливать луки, пускать стрелы, обращаться с конём. Мы сами будем добывать себе пропитание, ходить в набеги. Разожгли костёр, и женщины стали по одной подходить к своей повелительнице. Дарья прикладывала им головешки к груди. Амазонки переносили боль 6ез криков и стонов. Последней подошла Нарсана. Был у неё любимый - пастух из соседнего села, с которым она тайком от всех встречалась по ночам. Как она теперь предстанет перед ним, обезображенная? Но Нарсана молча подставила грудь мачехе, только из её светлых глаз скатились две слезинки. Но боль была нестерпима, и Нарсана упала без чувств. Стали амазонки жить, как мужчины. Охотились, ловили рыбу, сеяли зерно, ходили в набеги. Дарья велела обнести становище высокой стеной. Женщины вырубали в скалах тяжелые камни, перетаскивали их вниз, к реке, укладывали и укрепляли. Становище превратилось в крепость. От тяжелой мужской работы женщины огрубели, тела их стали мускулистыми, кожа на руках жесткой. Нужда и голод миновали. Амазонки привозили из набегов дорогие ткани, самоцветные каменья, драгоценное оружие, оправленное в золото и серебро. Войско Дарьи наводило страх на врагов, на мирные племена, подвергавшиеся их нападениям. Когда они мчались на необузданных конях, обнажённые, с косматыми гривами длинных спутанных волос, то казались не женщинами, а какими-то диковинными хищными птицами, неземными существами. «Смерть мужчинам!» - кричала Дарья и велела уничтожать всех, до последнего. А женщин и девочек брали в плен и обращали в амазонок. Нарсана выполняла все, что другие, но душа её была полна грусти, девушка по-прежнему ходила на тайные свидания с любимым. Склонив голову ему на грудь, горько плакала при свете луны о своей судьбе, об отце, который уехал неизвестно куда. -Я хочу, - говорила она, - чтоб вокруг меня играли дети и чтоб женщины наши были похожи на женщин, а не на взбесившихся зверей. Пастух обнимал её и успокаивал:
- Будут у нас с тобой дети. Вот наступит лето, расцветут в лугах алые маки, и мы с тобой убежим от жестокой Дарьи. Скоро Нарсана почувствовала, что должна стать матерью. Она не ходила на работы, сказываясь больной. С каждым днём хорошела Нарсана, и в её голубых глазах светилась тихая радость, а золотистые волосы окутывали её всю мягким шёлком. Дарья злилась, ругала падчерицу, но та теперь не слушалась её и ходила по становищу красивая, нежная, как прежде. Снова зазвенели над рекой её весёлые песни и смех журчал как лесной ручеёк. Амазонки смотрели на подругу и не могли понять, что с ней сталось. Неясная тревога охватывала их всё сильнее. Дарья решила проследить за падчерицей... И увидела её ночью с возлюбленным, услышала их горячий шепот. Хотела тут же заколоть кинжалом обоих, но не смогла почему-то и медленно пошла прочь, задумавшись. А наутро собрала всех женщин племени. - Будем судить падчерицу мою, Нарсану, - сказала Дарья. - Нарушила она закон амазонок и полюбила мужчину. Решайте, какому наказанию мы подвергнем её - смерти или изгнанию? Женщины молчали, потупившись, и каждая думала о том времени, когда и у неё был любимый. А Нарсана сорвала с себя одежды и открыла амазонкам налившееся соками будущего материнства прекрасное тело: - Что ж, судите, - сказала она, - и её глаза цвета неба смотрели на женщин ласково и спокойно. - Я сильнее вас, сильнее тебя, Дарья. У меня будет сын. Женщина должна дарить жизнь, дарить счастье. А что ты, Дарья, даришь людям, кроме зла и жестокости? Что оставишь после себя на земле?
Женщины повернули головы к Дарье и смотрели теперь на неё строго, с осуждением. И не знала Дарья, что ответить. Всегда гордая, величественная, она согнулась, как старуха. Никто не двигался с места, не нарушал тяжёлого молчания. А между тем над становищем надвигалась беда. Возлюбленный Нарсаны давно подговаривал товарищей напасть на крепость, освободить амазонок от жестокой власти их предводительницы. Узнав, что скоро станет отцом, стал торопить товарищей: пора! Но Нарсана ничего об этом не знала. Ещё не кончилось судилище, как послышался конский топот, и женщины увидели всадников, мчавшихся во весь опор. Похватали оружие, и завязалась жестокая кровавая сеча. Нарсана тоже схватила меч и побежала в гущу битвы. Остро отточенный клинок её разил врагов направо и налево. Вот она ещё раз взмахнула мечом и наклонилась над рухнувшим с коня всадником. И вдруг, заглушая звон клинков, на поле битвы прозвучал пронзительный женский крик:
- Он! Он! Горе мне, горе! Моего, любимого, я убила!
Замерло всё, битва остановилась. Женщины и мужчины побросали оружие и столпились вокруг. А Нарсана кричала:
- Горе мне, горе! Почему светит солнце? Почему земля не поглотит меня? Открой глаза, милый, посмотри на меня. Но молчал пастух и не открывал глаз, жизнь уходила из его тела. И тогда Нарсана подняла оброненный кинжал и ударила себя в самое сердце. Упав на труп любимого, подняла голову и сказала женщинам, собрав последние силы:
- Не ходите больше в набеги, не сейте смерть, не ссорьтесь с мужчинами. Любите, рожайте детей, и пусть никогда не прекращается жизнь на земле, как не иссякает вода в реке, как вечен солнечный свет. Умерли Нарсана и пастух. И вдруг из-под земли, где лежали их тела, забил прозрачный источник. Женщины назвали его Нарзан в память о своей доброй подруге. А злую Дарью прогнали из становища, и ушла она одна по каменистой дороге неизвестно куда. Нарсана любила жизнь, любила детей. И поэтому источник, который Нарсана даровала людям, даёт радость, силу, здоровье. Это - источник жизни!

Горы помнят сказы вечно.
В тишине долин и рек,
Чтобы знал их человек
в глубине хранят извечно,
Шепчут с ветром звёздам млечным,
тень, бросая в сонный брег.

На Эльбрусе то случилось,
Жило Чудище одно,
Злым и страшным рождено,
Оно было всем в немилость.

В земли горцев, те, в долине,
Чтоб заставить их платить:
Камнепады и лавины
Посылало, как им жить?!

Дань людьми, иначе силы,
Все природы вмиг будило.   
Ежегодно летом дань.
Горцы вынуждены слать.

Смельчаков, поверь, немало,
Отправлялись в край, бывало.
Там, где Чудище живёт,
Но назад никто нейдёт.

Вот в семье однажды горской
Мальчик - диво чудотворства
РодилсЯ и стал расти,
Ел за трёх по три горстИ.
Нарт назвали под псалтырь,
В переводе – богатырь.

Быстро рос и вскоре парень,
Был безудержен, ударен.
В состязаньях без раскачки,
Превзошёл в борьбе и скачках
Всех. В семнадцать лет - ловкач,
Настоящий стал силач.

Нарт прозвал беду народа,
«Нам нужна для всех свобода!»
И народ родной собрал,
Он решительно сказал:
«Не к лицу мне трусить, горец,
Это прежде ратоборец!
Поднимусь наверх к ручью,
Это Чудище убью!»
Отговаривали долго,
Ведь погибли все, нет толка.
Непреклонен всё же Нарт,
Вверх пошёл, в глазах азарт,
Силы бродят в нём, играют,
А тропа ведёт крутая…
 
Долго ль, коротко ли шёл,
Но конец пути пришёл.
Душит разом обонянье,
Всюду смрадное дыханье.
Вот дворец из льда и снега,
Кости от людских набегов.
Зал хрустальный в центре трон,
Безобразный ждёт Дракон.

«Как же смел, ты, глупый смертный,
Позабыв страх непомерный
Ты придти в мои чертоги,
Что?! Не подсказали Боги?!
Не могу тебя понять,
Я умею лишь карать!»

Нарт на возглас очень краток,
«Я отвечу без загадок,
Кто ты знаю, брось шутить!   
А пришёл – тебя убить!»

Услыхав ответ с разгона,
Бросился Дракон со трона.

«Со мной горы и молитва!», -
Нарт вскричал и вскоре битва
Началась меж них двоих,
Камнепад посыпал вниз.

Гром гремел, дрожали горы,
Долго бились, только споры
От дождя и шквала ветра,
Заполнял рёв скал тех недра.
То Дракон наслал их рать,
Нарт стал медленно сдавать…
И упал, лишь слабый стон…
Изловчился всё ж Дракон,
Приковал к скале цепями,
Продуваемой ветрами.

День и ночь теперь смешались,
И местами поменялись…
Дождь хлестал нагое тело,
Ветер брызги оголтело
Засушил, мороз легко,
С солнцем закалял его.

Прилетал Орёл на встречи,
И клевал он Нарта печень.
Боль сознание мешала,
Печень всё же зарастала.

А весной под месяц март,
Посмотреть, как жив ли Нарт.
Приходил смотреть Дракон,
Груб был и злораден он.

Воин наш, подняв главу,
Глядя в Чудище в яву
Говорил простонародно,
Твёрдо, гордо и свободно:
«А, скажи-ка, мне Дракон,
Всё поставил ты на кон?!
Ведь весна, пришла пора,
Зеленеет ли трава,
Сытен ли, пасётся скот,
Жив ли гордый мой народ?!

И смеясь в ответ злорадно,
Чудище явило Нарту:
«Всё, конечно, это так,
Только вот какой пустяк.
Знаньем этого пресытишь,
И, что любишь – не увидишь!»

Как услышав то в ответ,
Плакал Нарт от слова «нет».
Слёзы лёд прожгли и камень,
Сквозь скалу прошли местами
И источником в подножье
выходили с волей божьей.

Горцы о воде узнали,
Её пили и мужали,
Становились не шутя,
Всё сильней день ото дня.

Вот народ вобрал ту силу,
И бесстрашно на вершину
Поднялся, чтоб зло сломить,
Нарта, чтоб освободить.

Долго бились наши горцы,
Сила в них от чудотворца,
Пал Дракон, свободен Нарт,
Слёзы счастья и азарт
У людей того селенья,
От исхода, избавленья.

С давних пор вода, что льётся
Из земли или меж скал,
Уважаемо зовётся,
Богатырски так – НАРЗАН!