Арлингтон

Плечом к плечу надгробия стоят -
колонна за колонной, ряд за рядом -
на смотре предпоследнего парада,
где неважны заслуги и награды,
где все равны - и маршал, и солдат.

Ни у кого здесь привилегий нет.
На Арлингтонском кладбище военном -
все те, кто заплатить сумели цену -
найвысшую - своей родной стране,
чтоб оставаться навсегда нетленным.

Страна их, как умела, берегла -
планировала тщательно сраженья,
не заводила скопом в окруженье,
за плен случайный не держала зла.
Она взывала к мужеству их, но
не ставила за их спиной расстрельных
загранотрядов, к жертвам запредельным
не призывала их любой ценой.

Здесь не встаёт кощунственный вопрос -
кто и какие у страны герои,
    и вспомнилось мне кладбище другое
    в том городе, где я когда-то рос.

    Здесь так же, как и там - ряды, ряды,
    но постаментов нет здесь безымянных,
    а там, у нас, ещё вскрывают ямы
    с телами павших - вечно молодых -
    во многих неприкаянных местах,
    и возлагают траурные ленты
    в дни скорби к нашим главным монументам -
    солдатам безымянным - неспроста.

    Теперь почти всё изменилось там:
    нет русских школ, нет памятников прежних,
    названия привычные всё реже -
    их даже изменили городам.
    Казавшиеся вечными огни
    на кладбищах военных там погасли,
    и подвергаются забвенья казни
    судьба событий, монументов, книг.

    В моей стране - гражданская война.
    Там с двух сторон на кладбищах военных
    растут ряды в плен смертью взятых пленных,
    чьи судьбы, идеалы, имена
    и после смерти не находят сна,
    поскольку вмиг становятся они
    причиною для ненависти новой,
    подобно гидре тысячеголовой,
    питающейся на людской крови.

    Случилось как, что рядом к тем, кто пал
    в Отечественной - страшной и великой,
    вдруг встал бочком другой мемориал -
    тем, кто был призван самозванной кликой
    на грех братоубийства, на убой?
    Как вынести всё это, если там же
    кладут и уголовников со стажем,
    чинивших смерть, насилие, разбой -
    всех тех, кто рвался в бой за свой кураж,
    за «мы - сильней и лучше вас» идею,
    за нетерпимость к русским, иудеям,
    любым другим, клеймённым как «не наш»?

Стою на этом кладбище чужом,
среди солдатов, облачённых в камень,
но думаю, конечно, о своём -
о том, что каждый день не отпускает:

    когда-нибудь окончится война
    (в конце концов, кончаются все войны),
    но смогут ли солдаты спать спокойно,
    когда врагами занята страна?

PS:

    В Иваново-Франковске осквернён
    мемориал Аллеи прежней Славы:
    нацист-бандеровец былых времён
    Михайло Мулык с помпой величавой
    под караул эсэсовских знамён
    в фашистской форме был там погребён -
    для ненавистью созданной державы
    является теперь героем он.
 
    Пока не будут призваны к ответу
    каратели Одессы, Бузины
    убийцы, там всё бродящие где-то,
    не обрести мне вновь моей страны.

Пускай власть в Белом доме и года
сменяются, но смогут все напиться
на Арлингтонском кладбище всегда
из родника незыблемых традиций,
который не иссякнет никогда,
и этому нам надо б научится.
Но вот кто нас научит и когда?