о голубке самоотверженной...

я не знаю,
как выразить,
и дыхание сбито волненьем...
я не знаю, как вырасти
до седин
этой женщины хрупкой.
и остаться голубкой
в треугольной косынке
под Ельней,
под огнем минометным:
в черном поле,
усеянном трупами.
я не знаю, как чувствовать
индевеющий выдох солдатика
из двоих:
насмерть раненый,
он останется...
другому: плечо - моё ...
дотащить, -
и   обратно  в бой,
под ревущие танки
со свастикой.
а земля -
кровь не впитывает:
ей напоенная
до краев...
я не знаю, как вынести
желторотика,
мамку зовущего.
и оставить такого же,
на котором
живого места нет.
атеистке, безбожнице:
«Дай мне силы!»-
взывающей к Сущему,
с первой смерти
УВЕРОВАВ,
с первой жизни,
спасенной на той войне...
я не знаю
как справиться
с чувством боли,
под утро расцветшее...
неизбывное - мается
горькой- горечью
плачется,
утопает в крови...
о девчонке совсем еще...
о голубке самоотверженной...
прикрывая собой -
жила...
скольким им!
от судьбы:
поля боя- помин...

я не знаю, как выразить...
это мы -
той голубкой спасенные!
это нас
с поля вынесла!
тебя...меня...
чтоб рожденные в мире
не забыли какою ценой
он -       
                нам...
медсестру - санинструктора
молодую и смелую  - 
            сединой оттенят,-
годы послевоенные
и  парадным литьем- ордена.
не озлобилась, выстояв. 
в этой женщине хрупкой
такая стать!
а за ней: необъятное,
милой Родины
над полем –
глубокая синь,
и цветение белое
трав ромашковых...
на всех верстах,
от востока до запада,
и от юга до севера:
косой коси!
в сердце памятном:
в треугольной косыночке,
на сумке – крест,
ей, совсем еще девочке,
жизнь спасенную
прикрывать собой...
в орденах победители,
а она в том же возрасте
войны - невест
расправляя крыла, летит,

торжествуя: любовь!

                не боль...