***

И будет день без птиц перемещаться
по этим кубикам,
по лопнувшему шву —
и, с каждым шагом глубже погружаясь,
я всё больнее от неё иду.
Мой милый волк из снежной королевы,
вот-вот — и через лёд перенесу,
репейник припадает на колено,
но я спасу тебя, мой пленник. Я спасу.

Сухой репейник мечется по кругу,
пустые зайцы убывают в бисневе —
из подо льда под ноги стуки, стуки
о этой чистой невозможной синеве.
Куда несёшь меня, лисичка золотая?
Какие песенки кладёшь в мой вещмешок?
Туда, где снег полуденный не тает.
Туда, где все мы пребываем нагишом.
Туда, где снег пропаренный и маркий.
Туда, где мне однажды хорошо.

Кажучки звёздами цепляются к подолу.
Ну как оно, несчастное нести?
И руки заняты, и бросить вроде негде —
цветы и замки — всё легло под снег
на этой чистой невозможной синеве.

А волк вдруг обвивается у шеи
и шепчет: «милая, убийца был шофёр,
за этим я с тобою шёл.»