О вечном

О ВЕЧНОМ

Долго я обдумывал, что могу сказать в защиту Ольги Флярковской, на которую обрушился шквал оскорблений и лжи в финале Турнира поэтов. Пришла мысль: там, где нет духа, поэзии нет. И на другой день читаю у любимого мною поэта Алексея Ивантера: ...стихи это ДУХ.

И слова эти, словно подтверждение свыше, всё расставили по своим местам. И заступиться за Ольгу, а вернее, за то направление нашей словесности, в русле которого пытается она себя реализовать, я попробую через поэтические произведения, дошедшие сквозь века и заслужившие подлинную народную любовь.

Начну с царя Давида. Псалом 50 услышан был мною впервые в переложении и исполнении иеромонаха Романа. Сила древнего покаяния потрясла так, словно и моя душа омылась слезами и стала чище. У Алексея Ивантера есть стихотворение «Вода Святая», в котором автор, произнося:

Прости меня, отец Василий,

что разумею, но дышу.

У всех полёгших за Россию

себе прощения прошу, –

делает себя и многих из нас сопричастными тем великим и трагическим годам. И, может быть, без всеобщего покаяния невозможно подлинное возрождение нашей страны? Глубокое сопереживание своему народу великий поэт Ду Фу, живший в трагическую для Китая эпоху, выразил в одном из своих стихотворений:

Всю жизнь

Я был свободен от налогов,

Меня не слали

В воинский поход,

И если так горька

Моя дорога,

То как же бедствовал

Простой народ?

И не эти ли чувства древнекитайского поэта через тысячелетие сделали понятными и близкими нам его произведения? И не подобные ли конфуцианскому пониманию человечности слова звучат в «Гамлете»: «Он человеком был»? И не за любовь ли к своему народу, и не только к своему, Александр Пушкин и Михаил Лермонтов по праву стали великими? Когда ещё школьником я прочитал блоковское «Девушка пела в церковном хоре...», ощутил его высокую трагичность – и только через много лет узнал, что посвящено оно русским морякам, погибшим в Цусимском сражении.

...И голос был сладок, и луч был тонок,

И только высоко, у Царских Врат,

Причастный Тайнам, – плакал ребенок

О том, что никто не придет назад.

И однажды, когда перечитывал Сергея Есенина, мне вдруг стало понятно, как неразрывно связано написанное поэтом в годы Гражданской войны с судьбами нашего крестьянства. Особенно хочется выделить стихотворение «Песнь о хлебе»:

...И свистят по всей стране, как осень,

Шарлатан, убийца и злодей...

Оттого что режет серп колосья,

Как под горло режут лебедей.

А Великая Отечественная породила уникальное, по словам В. Кожинова, явление – советские песни той поры. Песни – заслоны. Песни, которые согревали в окопах, лечили раненых, прибавляли сил тем, кто трудился в тылу. Простые песни о любви, которых не было у нацистской Германии. И рядом с ними – преисполненная духом «Священная война». И после десятилетий отрицания и забвения симоновское «А. Суркову»:

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в бога не верящих внуков своих.

И в те же годы великое «На ранних поездах» Бориса Пастернака:

...Сквозь прошлого перипетии

И годы войн и нищеты

Я молча узнавал России

Неповторимые черты.

Превозмогая обожанье,

Я наблюдал, боготворя.

Здесь были бабы, слобожане,

Учащиеся, слесаря...

И позднее – у Николая Рубцова вызывающее озноб стихотворение «Тихая моя родина»:

С каждой избою и тучею,

С громом, готовым упасть,

Чувствую самую жгучую,

Самую смертную связь.

А в завершение вспомню стихотворение о любви Михаила Анищенко «Я воду ношу»:

А дальше – вот в том-то и смертная мука! –

Увижу ли, как ты одна в январе

Стоишь над рекой, как любовь и разлука,

Забыв, что вода замерзает в ведре…

Но это ещё не теперь, и дорога

Протоптана мною в снегу и во мгле…

И смотрит Господь удивлённо и строго,

И знает, зачем я живу на Земле, –

стихотворение поднимающее нас к вершинам той любви, выше которой нет.

Эти мотивы, эта неразрывная связь со своей землёй и людьми, философское осмысление нашей истории и нашего пути присутствуют и в поэзии Ольги Флярковской, идущей вслед за своими великими учителями.