Мне снится небо. Ночь за ночью снится...

Мне снится небо. Ночь за ночью снится. Я так боюсь уже смыкать ресницы, что, кажется, насквозь пропитан солнцем жестоких, душу выжегших бессонниц. Внутри гуляет ветер, студит рёбра. Бежит по кочкам острых позвонков. Сжимает сердце, как железный обруч, и жжёт глаза мне перечным песком.

По вечерам у жаркого камина рукою глажу белое крыло. Тюльпаны цвета яркого кармина качают головами за стеклом. А старый замок пахнет пшенной кашей, бараниной и сырным пирогом. Я прихожу закат встречать на башню, стою на стылом камне босиком. Смотрю на небо - как оно прекрасно! Болит крыло, пульсируя в плече. "Простудитесь, мой принц!" - спешит мой Ласло. Мой старый верный дядька-книгочей. Почти слепой, с подсвечником латунным в дрожащей слабой крохотной руке, он добавляет: "Вас же так продует! Ну что же вы в камзоле, налегке!" Он причитает, в плащ меня закутав, ведёт от высоты манящей прочь. И я опять, сестра, боюсь минуты, когда в окно ко мне заглянет ночь.

Пока зевками снова сводит скулы, я вновь открою сундуки во тьме, и на пол сяду около, тоскуя, на шкуру волка, прямо в мягкий мех. Рубашек здесь без счета и без меры. Ты их связала после той, одной, что лишь один рукав в себе имела, что бесполезна нынче всё равно. Я человек, в котором лебедь бьётся. Элиза,  если б только, если б вдруг, ты вырвала безумный голос солнца, и крыльев шум, что слышу на ветрУ, и тягу в это небо голубое, что снится-снится-снится и течёт по венам невозможностью и болью, покуда я на землю обречён.

В крапивных одеялах мало проку. Я лебединой сутью одержим. Когда ты прочитаешь эти сроки, то не горюй, и плакать не спеши. Целуй моих племянников и братьев - я буду очень тосковать по ним. Носи почаще голубое платье, и старенького Ласло обними. Старик меня любил ведь как родного. Прощай сестра! Мне - пуха и пера, и неба, неба, неба голубого, в которое я возвращусь с утра!

В замке далёком горько Элиза плачет.
Лип за окном зелёный катится тихий лепет.
С башни шагает мальчик,
в небо взмывает лебедь.

18 октября 2023 г.