Бег по замкнутому кругу 3. Колесо сансары

В этом солнечном мире я не хочу умирать,
Вечно жить бы хотел в этом цветущем лесу,
Там, где люди уходят, чтобы вернуться опять,
Там, где бьются сердца и цветы собирают росу.

Рабиндранат Тагор, «Жизнь» (перевод Н. Воронель)

Так  кто есть кто,  так кто был кем? -
- мы никогда не знаем.
С ума сошли генетики от ген и хромосом!
Быть может, тот облезлый кот -  был раньше негодяем,
А этот милый человек -  был раньше добрым псом.
Я от восторга прыгаю,
Я обхожу искусы -
Удобную религию
Придумали индусы.

В. Высоцкий, Песня о переселении душ.
         
        Чтобы не возникло никакого недопонимания, сразу хочу сказать: я признаю право людей принадлежать, к какой угодно религии -  или ни одну из них не исповедовать. И поэтому отношусь ко всем  с уважением и без предубеждений. Но это вовсе не означает компромисса с собственной совестью.
        Поясню на простом примере. Мой дед умер много лет назад, но я до сих пор его помню, уважаю и люблю. Хотя бы потому, что он передал мне в наследство любовь к чтению и большую домашнюю библиотеку, благодаря которой я приучила к размышлению  свои не слишком глубокомысленные мозги. Но он много курил, был коммунистом и атеистом,  и мое уважение к нему  никогда не заставит меня наслаждаться «сигаретой к кофе», отрицать существование Бога или вступать в компартию, обожествление которой в моей жизни закончилось на стадии комсомольского значка, - да и вообще, в какую бы то ни было партию...
         Я думаю, каждый должен сам разобраться в себе, а неприятие чужих взглядов, верований, образа жизни – то, что мы по каким- то причинам считаем ошибкой, – не должно превращаться в ксенофобию. И обмен мнениями, то есть ответы на вопросы, почему я во что-то верю или не верю, необходимо вести дружелюбно, без чувства превосходства или ожесточения.  Хотя прекрасно понимаю, что призыв кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!» -  в царстве бесконечной вражды всех и со всеми звучит несколько утопично...
         
        Знакомство с индуизмом  началось для меня с песни Владимира Высоцкого, написанной в 1969, когда я была школьницей, атеизм воспринимала как истину, а песню о переселении душ – как шутку...
        Через много лет моя четырехлетняя дочка, еще не знавшая значения слова «баобаб», насмешила меня новой версией реинкарнации в этой песне:

Но если туп, как дерево, родишься полубабом,
И будешь полубабом тыщу лет, пока помрешь...

       Еще через какой-то промежуток времени, я очутилась в небольшом поселке, жизнь  в котором острая на язык библиотекарь поселковой библиотеки назвала «диагнозом»... 
       На улицах этого поселка можно было встретить самую разношерстную публику.  Неопрятного вида «пророк» лет пятидесяти утверждал, что Иисус дал  ему силу воскрешать людей.  Босоногий летом и зимой юноша с простуженным прононсом демонстрировал верность учению Порфирия Иванова.  Вполне увесистая на вид дама заявляла на рынке, что питается исключительно праной, а продукты покупает только для гостей. Дедок с хитроватым взглядом и вечным вопросом, когда же настанет «аргамедон»,  утверждал,  что выращивает свои арбузы с помощью магических заклинаний. Служительница Белого братства  с пышной ведьминской копной чернокрашенных волос обещала за определенную плату подготовить сознание к грядущему преображению земли и заодно снять венец безбрачия. Гиперактивная  бабулька  одной из христианских церквей громко распевала псалмы в рейсовом автобусе, а мне  лично гарантировала грядущий адский пламень – за то, что хожу в брюках. Представительница другой христианской ветви несколько агрессивно экзаменовала меня вопросами на библейские темы, и, наконец, заявила, что я – от Сатаны. На мой встречный вопрос, что же во мне такого конкретно сатанинского, привела весьма убедительный аргумент: «Ты меня раздражаешь!»
        На этом пестром фоне  кришнаиты казались мне наиболее миролюбивыми. Сближало нас и отношение ко всему живому.    Семьи кришнаитов обожали своих собачек, кошек и коровок  никогда  не обращаясь с ними жестоко и не пуская своих буренок под нож. В отличие от моих соседей, которые на глазах у детей зарезали теленка. А потом их дети играли телячьей головой, приведя моего шестилетнего сына в невообразимый ужас. Что и понятно, если вспомнить, с каким восторгом он бежал ко мне, чтобы  сообщить о появлении у нашей калитки коровы ярославской породы: «Мама, мама, к нам в гости пришла корова с белым лицом!»...
        Когда сын  пошел в школу, я стала часто общаться с кришнаиткой - матерью его одноклассника.  Красивая  женщина, русская, с татарской кровью, но очень похожая на индианку – ей только  тилака на лбу и яркого сари недоставало, чтобы выглядеть героиней индийского фильма! На мой вопрос, почему библейские учения я понимаю, а Веды - нет, она ответила, что это разные ступени познания Бога: Библия – начальная школа, а Веды - высшая.       Другая кришнаитка,  с круглым  детским личиком Аленушки,  доморощенная, как и я, поэтесса, подарила мне книгу о колесе сансары.
          Я искала религиозное учение, которое полностью отвечало бы моим внутренним представлениям о том, каким оно должно быть, к чему призывать и вести.  Если бы миролюбие и гуманность были его  единственным критерием, пожалуй, я так бы и осталась в поселке, завела козу и каждое утро расставляла вегетарианскую еду перед изображением танцующего Кришны.
          Но вопросы, на которые не находилось ответов, оказались гораздо весомее всего, что мне нравилось в индуизме и его многочисленных ответвлениях.
           Выбрав профессию режиссера,  я очень ясно видела всю театральную эффектность, красочность, фантазийность индуистских учений – и очень слабую их связь с реальным миром. C моей точки зрения,   плоды воображения должны вырастать из реальности, и корнями от нее не отрываться, чтобы не стать пустыми, бессмысленными фантазиями. 
        Любое учение, где не было простых и ясных, логически обоснованных выводов, где  смысл постоянно ускользал, как змеиный хвост в норе,   напоминало мне песчаный замок: тронь – и рассыплется! - или причудливые, изменчивые, существующие только в нашем воображении облачные картины. Хотя многим людям нравится именно эта расплывчатость и  неопределенность.  Моя школьная подруга вполне серьезно гадала о своем будущем по облакам. Я была убеждена, что иллюзорные картинки из облачного пара ровным счетом ничего не обозначают, и возникают только для того, чтобы мы ими любовались. Не могла  я подруге свое убеждение доказать, а тем более – навязать. Но это не мешало нам всю жизнь сохранять доброе отношение друг к другу.
         
        В индуизме, помимо его ирреальности, я нашла слишком много противоречий. В нем более 330 миллионов богов! Но вот что пишет индийский писатель А. Партхасаратхи: «Индусы – не многобожники. Они почитают одного Бога... Различные боги и богини индуистского пантеона – лишь выражение сил и функций единого верховного Бога в материальном мире». Получается, Бог – это и Рама, примерный сын, брат и муж, и хранитель Вишну, и разрушитель Шива, и мудрая Сарасвати, и явно страдающая божественной формой биполярного расстройства Парвати-Ума-Дурга-Кали, и счастливый пастушок  Кришна, и слон успеха Ганеша, защищающий всех униженных и оскорбленных от Шивы, то есть – от самого себя... И далее, это река Ганг, которая смывает все грехи,  это священная корова-мать,  это мошка у джайнов, которую нельзя проглотить, и надо ходить в маске, как при бесконечном ковиде,  это лев  и  чалма – у сикхов, поскольку чалму нельзя сбросить с головы сикха  – за это «львы»  убивают...
         Уже на первой стадии знакомства с индуизмом мои мозги начали скрипеть и тормозить. Точнее, стало скрипеть и тормозить, пока совсем не остановилось, колесо сансары, запущенное рукой многолико-безликого бога, в существование которого верить я не могла,  - при всем моем уважении к индуистам, кришнаитам, джайнам, сикхам, Рабиндранату Тагору, Махатме Ганди, Рерихам и поэтам, воспевающим бесконечные перерождения и космические путешествия бессмертной души.
         
        Как утверждает Бхагавадгита, в каждом теле находится  индивидуальная душа, которую никто не может уничтожить, и признаком ее присутствия является наличие в теле индивидуального сознания.
        Но «индивидуальность сознания» в бесконечной цепи перерождений, где не остается  никакой памяти о прошлых жизнях, выглядит абсолютной безликостью! Вот как, к примеру,  описывается участь человека, погрязшего в грехе. Душу грешника некие страшные существа  тащат по каменистой дороге в вотчину бога смерти Ямы, где пройдя через разнообразные, невыносимые, жуткие мучения в нескольких вариантах ада, душа переходит в жизнь червя, мухи, дерева, лошади и т.п., а затем  рождается уродом – горбуном или карликом.  Это даже не страшно, потому что слишком неправдоподобно.  Как может сохраняться «индивидуальность сознания» в теле червяка, тем более, при полной потере памяти, которая сама по себе уже означает потерю личности?
          
        Короче, отказалась я от «высшего образования», до сих пор пребывая на стадии «начальной школы», потому что именно в Библии увидела Бога таким, каким хотела его видеть. Добрым и любящим Отцом, который всегда выслушает, поможет, простит ошибки, вытрет слезы,  научит пути  добра – ясно, просто, без противоречий и туманностей. И не зашвырнет в колесо бесконечных страданий, пугая  кармой за проступки,  даже в памяти не сохранившиеся...
       
        Хотя вслед за Рабиндранатом Тагором могу повторить: «В этом солнечном мире я не хочу умирать, Вечно жить бы хотел в этом цветущем лесу»...  Потому что в Библии сказано: Бог вложил вечность в человеческое сердце.
        Но ведь и вечность можно понимать по-разному...