Сквозь Полумир - подборка в журнал СМО

         Л ю б о с т ы н я

За киотом ворот – словно вздох –
       монастырь Любостыня.
Не остыла любовь.
       И молитва твоя не остыла –
Шелестит на осеннем ветру,
       как опавшие листья,
Долетит до зад'ужбины князя –
       и вздрогнут ресницы.
Вдоль аллеи самшитовой
       молча пройду к изголовью –
Пахнет ржавым железом мечей
       и запёкшейся кровью,

Скачут конники, под ноги
       стелются алые травы –
Полегли все юнаки,
       небесной увенчаны славой.
Мне бы вам подсобить:
       с волком серым – верхом – за Мораву,
Рукава обагрить
       да подол измочить пестротканый,
Сбрызнуть мёртвой водой,
       окропить вслед живою водицей...
Но никак не пробиться сквозь злые века.
       Не пробиться...

На планинах повыросли буква да храст,
       разбежались дубравы,
Заплела ежевика юнаков глубокие раны.
Черноризница мышкой снует
       и в ответ мне бормочет:
«Это турци Архангелу вынули гневные очи».
Сбросит чью-то сгоревшую память –
       оплывшие свечи.
Веет воском и ладаном,
       и тишиной вековечной.

И взлетели две горлицы,
       и поднялись в поднебесье,
Сноп янтарных лучей хлынул внутрь
       сквозь розетки прорезье.
Смертным сном спит в Рав'анице
       князь Хребелянович тихо.
– Лазарь, – Милица шепчет,
       – не дремлет славянское Лихо...
И почуялся вздох за спиной –
       то ли быль, то ли небыль...
Всадник-облако – отблеском красным
       по вечному небу.


        С и м о н и д а

                (И сад у цркви, на каменом стубу,
                У искићеном мозаик-оделу,
                Док мирно сносиш судбу своју грубу,
                Гледам те тужну, свечану, и белу...
               
                Милан Ракич)


К дому, где Босфор качает
Отраженья жёлтых лун,
«Цок-да-цок», – бежит лошадка
По мостку из детских дум...

Тут и там – на лапах троны,
Вдоль по стенам базилик
Сплошь в далматиках парчовых –
Хороводы из святых.

И, разбив шмелей жужжанье
Грохотом камней с горы,
Распевают сербияне
Византийские псалмы.

Ox, не люб тебе Милутин –
Муж постылый и седой,
Хоть и он рядится в лорум,
С византийской бородой.

Краля, Богова невеста... –
Под серпами бровных дуг
Луноликая принцесса
Прячет девичий испуг.

Убежать бы, – да не выйдет:
Мать ли, брат ли продаёт...
Всё равно жестоковыйный
Рясу чёрную сорвёт.

Что же есть в тебе такое,
Раз турецкие аги
Заходились в белой злобе
И катали желваки? –

Только душу разве выбьешь?
И звенит через снега:
«Симонида, Симонида» –
византийские глаза...


        С к в о з ь  П о л у м и р
   
Сквозь Полумир, через Пусто поле
солнце ушло в раскалённый зенит
А выше – мраморный айсберг средь зноя –
Студ'еница студным камнем стоит.

Кругом безлюдно. И тишь такая,
что кажется, воздух тонко звенит.
Так вот ты – праматерь сербского рая,
где Византия со мной говорит!

Войдёшь – как током тебя ударит,
без мыслей – лишь Духа сквозной поток;
и каждую клетку твою пронзает
живой звонко-синий святой исток.

Украдой чернеет злато Афгани,
и – ранами – фрески на теле стен.
Но тянутся... тянутся тонкие длани
Анастасии в вечной мольбе.

А рядом – дитя, голубица в белом –
малый храм, покачнувшись, взлетел
из рук Милу'тина. Над Радочелом
машет крылами церковь-ковчег.

И яблоня волосы распустила, –
всё падают яблоки вдоль ланит...
И всё глядит в тебя Симонида
сквозь окоёмы пустых глазниц.

Опубликовано в Журнале "Северо-Муйские огни" №2 /102/ 2024, стр.67