Большие перверсии маленьких половушек

"Товарищ, не желаете ли совершить
маленькую половушку?"
(В.Аксёнов "Московская сага")


Половушка первая.

Один мой израильский приятель, рассказал однажды следующую историю.
Будучи в гостях, с законной супругой, по случаю дня рождения кого-то из общих знакомых, он довольно резво и крепко нарезался, а нарезавшись, ощутил мощный прилив тестостерона, а вслед за этим - настырное желание, как говорил поручик Ржевский ...впендюрить!

Жадный и нетерпеливый его взор, выхватил из множества фигуранток, одну незнакомую даму, рассеянно и статично курившую сигарету, с нетрезво-блуждающей улыбкой на чувственных полных губах.
Сперва он предусмотрительно в усмерть споил её мужа, затем, подкатив к его жене, мой озабоченный приятель, что - то шепнул ей на ушко, после чего, крепко взяв за руку, увёл из салона на кухню, где молча и споро, притворив плотно дверь, согнув предмет своего вожделения под удобным для сношения углом, чуть приспустив на себе и на даме джинсы и трусы, не мешкая пустил свой налитой колос в её шелковистую пшеницу!

Дама мгновенно вошла в раж и начала громко стенать, приятель мой, привстав, как балерун, на носки стоптанных кроссовок, одной рукой цепко впился в край целлюлитного крупа партнёрщи, а другой - прижимал кухонную даерь, в которую уже кто-то настойчиво и бесцеремонно вламывался.

- Что же вы, суки, делаете?, - злобно и пьяно вскрикивал он, - будьте же людьми, даме плохо, дайте ей хотя бы чуточку проблеваться?!

То ли пылкое воззвание моего приятеля возымело должный эффект, то ли ещё что-то, но как бы то ни было, дверь оставили в покое и приятель мой в темпе быстрого вальса, завершил начатое накануне!


Половушка вторая.

"Уничтожает пламень
Сухую жизнь мою,-
И ныне я не камень
А дерево пою"

 В затемнённом зале кинотеатра она неотрывно глядя на экран до боли прижималась коленкой к его ноге, а затем ловко расстегнув ширинку, змейкой проскальзывала к нему в трусы и горячими пальцами стискивала его перенапрягшийся член.
 Он быстро и бурно кончал, нещадно заливая спермой свои брюки и её пальцы.

 Оседлав его, она некрасиво гримасничая и кусая тонкие губы, молча и яростно раскачивалась и, наклоняясь, пыталась всунуть ему в рот сосок своей маленькой груди.
 
После торопливых, коротких поцелуев она выпрастывала из брюк его окрепший член и, чуть присев, растопырив тонкие, кривоватые ноги, спешно всовывала его в себя, начиная резко и угловато двигаться. Это ужасно его возбуждало.
 Впрочем, его в ней возбуждало всё: и неуёмная, бешенная страсть, и всегдашняя готовность, и порывистость движений и даже кривизна её ног.
 Он давно уже не испытывал к ней ничего, кроме болезненного, всепоглощающего Желания.
 Она оболванивала, иссушала его, а он в отместку за это мучил, изводил её и (е)бал, (е)бал, (е)бал...
 
 Однажды в день экзамена она отдалась ему на площадке институтской "чёрной" лестницы, ведущей на чердак. Этажом ниже сновали люди. Никому даже не приходило в голову что творилось у них над головой и это ещё больше возбуждало их обоих. Они молча и остервенело бились в страстных конвульсиях, остро упиваясь друг другом. Агония оргазма была мощной и бесконечно-долгой.
Потом они порознь спустились вниз и разошлись кто куда.
 Он долго приходил в себя, курил, а когда, наконец, вошёл в аудиторию и взял экзаменационный билет, то руки его ещё тряслись и разрозненные осколки мыслей никак не собирались в упорядоченную калейдоскопную картину.

"Жизнь упала, как зарница,
Как в стакан воды ресница.
Изолгавшись на корню
Никого я не виню..."

Половушка третья (и дай-то бог - не последняя)


 "Первым делом, первым делом - самолёты,
Ну а девушки, а девушки - потом!"
(Из песни)
 
  Николай Петрович Тихорецкий, директор крупного машиностроительного предприятия, по понедельникам проводил оперативные совещания со своими ответственными сотрудниками: главным инженером – Григорием Тихоновичем Никоновым, начальником  конструкторского бюро – Светланой Тимофеевной Кручининой, главным механиком – Пётром  Сидоровичем Ющенко и
начальником отдела снабжения – Яковом Ильичом Порецким.
 
  Ровно в 9:00 сотрудники вошли в директорский кабинет, где за массивным,  тёмного ореху, двухтумбовым столом, уже восседал сам Николай Петрович: высокий ладный крепыш с аккуратным пробором в плотных, чуть серебрящихся волосах, в строгом тёмно-сером костюме и в галстуке цвета синей «побежалости».
  Все расселись полукругом  по обеим  от руководителя сторонам; Николай Петрович коротко и деловито поздоровался с подчинёнными и совещание началось.

  -Григорий Тихонович,  –  прозвучал приятного тембру баритон директора, –  обрисуйте нам в общих, так сказать, чертах положение дел на заводе и, главным образом, с планом на текущий месяц.

  -План будет! – уверенным тоном ответил гл.инженер и добавил, – я вчера лично связывался по телефону со смежниками. Металл уже отгружен и самое позднее – послезавтра прибудет к нам.

  -Хорошо – удовлетворённо ответил Николай Петрович и слегка распустил узел галстука.

  -А кроме того... – попытался было продолжить Григорий Тихонович, но тут, неожиданно для всех, в деловую тональность совещания диссонансом вклинился  сдавленный полувыдох-полустон директора: «О-у-у...», а выражение его , доселе серьёзного и собранного, лица вдруг стало каким-то глуповато-отрешённым.
  Но длилась эта метаморфоза недолго: всего через несколько секунд Николай Петрович пришёл в себя и, взяв бразды правления в свои руки, предложил  главному инженеру договорить.

  -Так вот, кроме того, наши ремонтники и наладчики дополнительно, уже к имеющимся, установили в механическом цеху четыре  револьверных и два расточных станка, что позволило нам увеличить коэффициент загрузки агрегатов и организовать работу оборудования непрерывно в три смены.
  -Замечательно, так продолжать! – как-то весело, с залихватским оттенком в голосе  воскликнул директор и глаза его заблестели.

  -А чем же порадуют нас конструкторы?  –  задушевно спросил Николай Петрович и ласково посмотрел на Светлану Тимофеевну.
  -Возглавляемый мною отдел, – заговорила Светлана Тимофеевна, –  обеспечил необходимой документацией, как то: чертежами, схемами, технологическими картами, сетевыми графиками и регламентами не только все инженерные звенья завода, но и средне-технический его персонал и даже МОП!
  Группа опытных инженеров-конструкторов, так сказать, наше ядро...

  И вновь Николай Петрович испустил стон, на сей раз гораздо более протяжный и глубокий, чем прежде и вцепился в край стола своими красивыми, белыми пальцами.
  Сотрудники всполошились.
-Что с Вами, Николай Петрович? Вам плохо?
  -Нет, нет, товарищи, всё в порядке – будем продолжать !
Последнюю фразу директор произнёс каким-то «придушенным» голосом.
  Взявшие, вслед за этим, слово: гл. механик Ющенко и начальник отдела снабжения Порецкий, как-то быстро и немного скомканно доложили о ситуации в подведомственных им службах и умолкли, а между тем с Николаем Петровичем стало твориться что-то совершенно необъяснимое: его корёжило, лицо сводило судорогой, глаза - то и дело закатывались, а карандаш, крепко зажатый в руке, нервно и аритмично стучал по столу.
  Неожиданно, Николай Петрович, рывком поворотился к Светлане Тимофеевне и сдавленным, деревянным ненатуральным голосом спросил:
  -А как же всё таки у нас обстоят дела в констр-у-у-ктрском-м-м?..   
Светлана Тимофеевна сперва опешила, но собравшись, тихо, но твёрдо ответила:
  -Николай Петрович, скажу без преувеличения: народ за кульманами творит чудеса!

  Директор закатил глаза, громко взвыл и, закусив губу и резко откинувшись на спинку кресла, забился в конвульсиях.
  Сотрудников охватила паника.
Кабинет наполнился истошными криками: «Воды ему...врача...неотложку...срочно!
Где Катя?»
  -Не нужно никого вызывать, –  вымучено и жалко пролепетал Николай Петрович, –  простите, товарищи, мне нужно побыть одному, я видимо немного переутомился.

  Все сотрудники тихо и молча пятясь, вереницей покинули директорский кабинет, притворив за собой двери.

  Николай Петрович вытер со лба испарину, достал сигарету и, чиркнув зажигалкой, с наслаждением закурил.

  Такое странное поведение директора во время совещания, могло показаться необычным только на первый, непосвящённый в суть происходящего, взгляд.
  На самом же деле – всё объяснялось очень просто.

В скрытом  от посторонних глаз пространстве, между двумя тумбами стола, помещалась секретарша Николая Петровича –  Катя, которая в течение всей  оперативки, делала директору минет.