Лилит апокриф

Лилит
(Апокриф)

Дочь Лилит называлась Селеной,
то есть  «избранной», «лунной», «святой».
Буква «с» потерялась. Елена –
стало имя мое. В Золотой
век его затаскали по царствам,
по царицам, точней, красоты
безысходной…Ах, лялечки, цацки,
их любили, сжигая мосты.
Их лелеяли. Их воровали,
к платью клеился шлейф колдовства:
бабы их шельмовали и кляли,
взвыв от боли, сиротства, вдовства…
Лена. И, как варианты, есть: Лёля,
Ляля…- Лиля! А Лиля – Лилит,
если полностью. Общею болью
наше общее имя горит.
Ах, вы странные Евины дочки,
где ж понять вам – мы разных кровей!
Вас хватает на ночку, на строчку,
на библейский абзац, вы  правей
оказались пред глупым Адамом,
потому что, по счастью – глупей.
Я ж – Апокриф. Сокрытое пламя
(как меня он любил, Прометей!)
Я есмь факел, который был с неба.
Разве шутят с огнем, господа?
Пред Еленою, скажете небыль? –
кто не падал, тот всяк – отпадал.

***

Монолит – это камень Лилит,
отдалённой звезды отголосок.
Сей осколок, запущенный в космос –
райский маятник - метеорит.
Расколоть и разъять - никому
не дано его, он под запретом.
Он Верховным творцом и поэтом
был запущен в планетную мглу.
Лишь ему и подвластен извечно,
потому-то ему нипочем
наша синяя мякоть и млечность,
калачом ли свернувшись, ключом…

***
«Единосущная»- «жена»
синонимичны на иврите.
Душой и телом сложена
точь в точь по мужу. И не врите,
вы, православный иерей,
что суть – в венчальных оборотах
вкруг аналоя. Был еврей
тот древний, хоть и обормотом,
поскольку не признал Христа,
но понимал в женитьбе очень
и очень! Если б так проста
была женитьба, дни и ночи
текли в безоблачном раю.
И сам Иисус бы жил во браке.
Церковный брак? Благодарю,
и здесь гарантий нет от брака.

 ***
«Единосущная» - Лилит
с Адамом вместе были Боги.
Но только вместе. Жаль, лимит
был свыше дан и - вышли сроки…
И все-таки я родилась,
подпольный плод любви внебрачной,
и в мать фигурой удалась,
в отца – лицом. Ты озадачен
моей любовью? Ты отца
напоминаешь мне – до Евы.
Красавца, бога-молодцА,
любовью чокнутого - левой,
но – праведной. А мать…Ах, мать,
был эфиопским райский кемпинг!
Красивей бабы не сыскать –
как топ-модель Найоми Кэмпбелл!
Из чрева мира, черноты
чарующей и уникальной,
как наш сибирский чароит…
Ах, если бы не он, кабальный
тот пакт Адама с Сатаной!
Был пьян до одури родитель,
как он сыграл своей женой,
никто не слышал и не видел.

***
Он с Евой изменил Лилит.
Боялся до смерти свихнуться
любовью у ней. Горит! Болит! –
ни сесть, ни встать, ни разогнуться…
Не разминуться с ней одной-
единственной, родной, единой,
как мать и родина – женой.
Его не Ева уводила,
но дьявол с кровью отрывал –
незрелый плод от пуповины.
Кромсал, ваял и отдавал
своей знакомой – половину…
А та и рада: он забыл,
кто он и чей, какого роду, -
не напасешься на кобыл,
когда вокруг – нигде! – народу…
И стала раною Лилит,
законного лишившись мужа,
и он - бесполый индивид,
в таком-то виде ей не нужен...

 ***
Была бесконечною женщиной мать,
И был безусловным мужчиной – отец.
И никаким не грехом было спать
им без венца, аналоя, колец…
Бог не причем, этот бред про ребро…
Ева, конечно, жена, господа,
только вторая. Вливали в ведро
вроде вино, оказалась – вода.
Полумужчины бредут по Земле,
в качестве гирь волокут полужен,
наспех зачатые, в полудобре –
братья на братьев выходят с ножом.

 ***
Лилит отлетела,
как отлетает
душа от тела,
бела как таллит.
Лилейная краля,
кровей бессмертных,
но даже краем
души конверта
баб не снабдила.
(Всё - слепки с Евы.)
Гуляют дивы
всё больше слева.

 ***
Лилит сбежала,
и всё, и хватит!..
Какая жалость, -
Она ж праматерь!
От этой девы
народов нету.
Погибло древо,
свели со свету.
Зима ли, лето,
все в моде Каин,
деньга, диета,
зачем она им?

 ***

«И звери пустыни будут встречаться с дикими кошками, и лешие будут перекликаться один с другим;
там будет отдыхать ночное привидение(Лилит) и находить себе покой.»

Книга пр. Исайи, глава 34

Со мной случилось то же, что с тобой.
Любовь, видать, опасна для здоровья.
И я напрасно истекала кровью,
напрасно умирала, - он не мой.
И он – любил? Он попросту убил,
ко всем чертям отправил на расправу.
…как про тебя наврали, Боже правый!
Нет, твой Адам был конченый дебил…
«Ночное привидение»? Лилит
так просто было объявить чертовкой!
Глупцом же праотца назвать неловко –
он все-таки мужик, пусть его спит…
И под его закрытые глаза,
под ровное дыханье вроде ту же
прислали бабу, но попроще, уже
и сердцем и умом… Сокрыли небеса
его Лилит – а он и не просек…
И в свой черёд его заложит эта,
другая - Змию Ветхого завета.
…Земля как бусина…один, другой парсек…
Пока Лилит спасали небеса,
во чреве Евы начинался Каин –
другою кровью мирно обтекаем,
письмовников библейских не беся.
И эта бусина и бусина земли
в заплаканных глазах Лилит дрожали,
И тексты Моисеевых скрижалей,
И Лысая гора, и крест вдали…

…и был сатана изворотлив,
Как - сатана.
И хитер и расчетлив.
Каина-братана
то не Господь сберегал,
а Сатана, аки лев.
Еву – Адаму дал,
Евой его согрев.
Праотцу память отшиб
напрочь - и удалась!
Душу ему ушив,
чай не медведь, не лось.
Бабой какой-то пророс,
так что и он не причём.
Вот вам ответ на вопрос:
чёрт он и есть чёрт.
Жить – это Не любить.
Бабой дышат не сметь!
Ту, что звалась Лилит
люди запомнят как смерть,
то есть как вечную ночь –
Ишь, как черна-то, - глянь.
В шею её, прочь
с круглой планеты землян.
Круглый ее живот -
следствие анаши*…
Пусть его с Евой живёт,
Ева и есть «жизнь».

 ***
…я, кажется, ошиблась адресом,
я не в свою вошла систему.
Я, женщина, в – чужую матрицу**.
…нет, не оставят на мне схемы…

***
Не любите меня, не любите
(коль полюбят - погубят, убьют).
Тихо с женами спите и спите.
Опротивели больно? Нальют
стопку белой, чтоб думать не смели,
обо мне чтоб не смели мечтать!
Знаю тайну свою с колыбели:
нет, не Ева, - Лилит моя мать!
Я единственная, золотая,
я, зачатая словом…Господь,
я врастаю в тебя, вырастаю,
лишь с тобою – единая плоть.

 ***
О Боже, избави меня от мужчин,
от всяческих новых господ.
Холеных, лощеных и сытых личин,
и от артистичных бород…
От их «мерседесов», «тойот» и «пежо»,
(и в сотовый –«мать-перемать»!)
От баб их, б…-ей их, любовниц и жён –
тебе же меня отмывать!
От авторов прозы, холстов и стихов,
их радикулитов, изжог,
избитых приёмов, талантов, грехов,
от баб их – любовниц и жён.
Ах, Отче наш, иже на небе еси
спаси, обвинив в ереси,
Ну, хоть преждевременно на небеси
меня вознеси, но спаси!

 ***
И ты, оставшийся с женой,
как с тапками, халатом банным,
по мне, тогда едва живой,
проехал, как по прочим бабам?!
Когда и тот и этот свет
меня оставил - не впервые,
бескровный, ловкий твой кастет
был откровеньем мне – от Вия:
«не говори со мной на «ты».. -?
Так получай, Адамов отпрыск!
Ты и начальники-киты
твои обречены на космос –
на худший слой его, на Ад.
Не выберешься, - не надейся.
И будет вечно сверху взгляд
мой, Ваше Фарисейство!


 * Анаша здесь – символ галлюцинации(понятно, кому было выгодно объявить ее привидением. Само имя ее, скорее прозвище означает на иврите "ночная мгла", "ночное привидение".
Лилит была и есть живая. Настоящего ее имени мы не узнаем никогда.

 ** **"Лилит" написана в конце 1996-начале 1997 г, всего за несколько дней. В тексте употребила слово "матрица". Фильм "Матрица" вышел на экраны в 1999.
***
Телепатирующая Лилит,
ветром несомая по волнам,
Вмиг эпатирующая гранит -
скалы от взгляда падали! Мам,
что ж нам ТАК мучиться суждено,
В цивилизациях, не однова?
Ни твоего нет, ни моего -
страшно по нашим прошлись головам.
Богов воспитанный  третий глаз!
(я – твой впитавшая с млеком – талант)
Чёрный, чистейшей воды алмаз…
(я – твой оправленный веком бриллиант)
Только и держит, что я - у тебя.
А у меня – мой единственный сын.
Только державы, мозги теребя,
не убивали, боялись красы
 нечеловечьей, то есть неземной,
попросту, Божьей страшились косы.
Истину, а не Апокриф – золой
наспех в испуге засыпали, псы!
С Евой утешился бедный манкурт,
а моего – положили на крест.
Люд, как обманутый пастырем гурт,
вытоптал правду о нас окрест
этой окраины вселенной. Увы –
нет его, нет его, НЕТУ ЕГО!
Лживой, трусливой, треклятой молвы
убережет нас один – Иего
ва.

 ***
……………………………………………….
…всех избавив от лютых истерик, -
Не позабавив, забыв
о существованье Америк
обеих; английский язык
и рай европейских лужаек,
по самое - не могу! –
мы с сыном тешимся раем
российским – по щеки в снегу.
(В снегу! – а в Турции, верно,
пихали своих не в халву!)
Без устали – кавалерам
родным лепечу хвалу –
вот молодцы! – отскочили
от края могильных ям,
где черви личинок точили
на лично одну – меня.
А смерть – сей предмет теперь я
твёрдо усвоила – лик
любимого, от нетерпенья
забывшего русский язык!
И на воровском волапюке,
на тьмутараканском «му-му»,
мне эти храбрые брюки
мычали про жизнь саму:
семья мол, карьера, шефы,
ребёнки законных жен…
Герои, свои гешефты
обделывающие под звон
цепей моего ребёнка,
со мною в одних кандалах!
Порода подонка, опёнка,
Адама-предателя страх!
Иссякнувшей вашей врагине,
вы –гроб не купившие – плоть
едина, мужья дорогие,
мне бы вашу любовь прополоть.
В игольное ухо Иуда
не втиснется, прямо беда!
Мы с сыном - из ямы, оттуда.
А вы за него – туда!

 ***
                Потомкам Каина

Не из умелиц я, кто пульс
супруга держит на контроле,
освоивших единый курс –
плыть по супружеству, но в роли
не «утюга», а каблука,
под коим муж сидит уныло.
(от жениного башмака
сбежит, бедняга, лишь в могилу).
Я не из тех стервозных, чья
профессия – царить на троне.
Мне, в лучшем случае, ничья
светила от партнера, кроме
двух любящих меня мужей,
как супер-приз мне – по могиле
вручивших, и живьем, взашей
столкнувших вниз. Истошно: «Милый!»
кричу забитым глиной ртом,
обоим - вою благодарность.
Ведь вот не сразу, а ПОТОМ.
Сначала счастье. После – яркость
слепящей смерти. Смерть – развод
души родной с душой родною.
Что тело? Выход, как исход,
оно найдет и под землею.
Сама из глины, на ребро
твоё, Адам не претендую.
И Бог, как в амфору, вино
в меня вольёт и искру вдует.

***
Не купленной, воскресшей что за дело
до власти?  Я уже не продалась.
И если власть имущих я задела,
прошу прощения, имеющие власть!
Уборщицей, укладчицею шпал,
бродягою, шоссе энтузиасткой,
хромой, босой, состарившейся, в маске
морщин (зато в отсутствие зеркал).
Хромой, босой, шершавые ступени
вслепую изучая наизусть,
как бабочка – границы светотени
и как глагол – пещеру сжатых уст, -
я буду жить.
Так тихо, как портниха,
с иголками-булавками в зубах.
А пошумлю, так только как шутиха,
сорящая вокруг веселый прах.
Я буду жить, изжившей все обиды,
и не одну переигравшей смерть.
…а в царствие теней я буду гидом
тем, кому выйти из него дано успеть.

 ***
…а яблоко всё-таки съела Лилит.
Созревшее яблоко сверху упало
к ногам её длинным; с тех пор и болит
в душе у Адама заветное жало.
Познанием зла и познаньем добра
он занят всю жизнь, лишь бы только вернулась,
горячим зелёным зрачком обожгла,
и чтоб улыбнулась, хоть раз улыбнулась.