любить по-марсиански

Ты вновь в наушниках приватно
в вечерней комнате без света,
закрыв глаза, плывёшь куда-то,
дымя последней сигаретой.
И ловишь кайф…
И так спокойно,
так фиолетово и вечно,
что искушает подоконник
шагнуть к звезде своей навстречу…

Там,
за пределами карниза,
в плену небесных полустанков,
я жду тебя все девять жизней
наивной,
хрупкой марсианкой.
И так же верую фатально
в причуды местного бамбука,
набив отборной звёздной шмалью
свою космическую трубку…

И нас по-взрослому качает,
и нас уносит не по-детски
туда, где боги различают
язык мелодий,
глаз… и жестов…
Когда ладони осторожно
пытают символами душу,
а пальцы спрашивают:
- Можно?
И слышат трепетное:
- Нужно…

А Марс нахально атакует…
Он пьян…
Он жаждет человека...
и просит влажных поцелуев,
и пьёт взахлёб земные реки.
Чтоб Аэлита на мгновенье
предстала солнечной и тёплой -
короткостриженною феей
в смешном комбезе на заклёпках.

И вдруг по-женски так невинно
раскрыла молнию на шее,
откинув шлем наполовину,
и стала ближе,
и роднее…
Взглянула в душу синеглазо,
сверкнув слезинкой на ресницах.
Сдаваясь марту -
вся… и сразу -
от снов до мушки под ключицей..

Она, как Музыка -
не меньше,
живая, яркая комета
в земной плеяде звёздных женщин,
сошедших с неба незаметно.
Позволь ей вжиться в эти вёсны,
в рассветы, в ливни, в звездопады,
бежать с тобой по лужам босо,
дождём сияя в мокрых прядях.

Вбирать с ладони спелость лета
и сок брусничных красных бусин.
Ведь в марсианском диалекте
на языке он так же вкусен.
И так же манит неизбывно
туманность призрачных галактик,
чтобы уйти за струйкой дыма
в небесный трепетный фарватер.

Пусть Млечный Путь мерцает звёздно…
Плывёшь… качаешься….
кайфуешь..
И вдруг в наушниках твой голос:
- Скажи, родная, что ты куришь?
Что ты вдыхаешь, моя радость,
сходя с карниза каждый вечер?
Я отвечаю, улыбаясь:
- Что я курю?
Тебя, конечно….