Олег Алексеев

ОЛЕГ АЛЕКСЕЕВ
(1934 - 2001)


Дни детства невообразимы.
Всё в памяти не гаснут краски…
Нарядны пряничные зимы,
А сны причудливы, что сказки.
А уж какие вёсны были,
Наш лес как остров плыл в тумане.
Я видел: зайцы голубые
Вовсю плясали на поляне.
Я рос, как лён, белоголовый,
А лето в щёки целовало,
Бежал навстречу луг лиловый,
И ночь спускалась с сеновала.
Из родника спешил напиться.
Ловил брусницу в перелеске,
И огнепёрый, как жар-птица,
Карась на тонкой бился леске.
В той стороне, в той жизни ранней
Всё было солнечней и проще.
Пугливый леший жил за баней,
Молчали птицы, пели рощи.
Щенок кудлатый звал: «Сыграем…»
И не в испуг зверей соседство.
Враги сожгли не дом с сараем –
Они моё спалили детство…

ПЕРВЫЙ КЛАСС, ВОЕННЫЕ ДНИ

Слово «Родина» с маленькой буквы
Не умею писать, не могу.
То же самое слово как будто,
Только в чём-то уступка врагу.

Память давнее сохранила.
Первый класс, военные дни.
Ярко-ярко алеют чернила:
Из сигнальной ракеты огни.

И учитель склонился над нами.
Слово «Родина» пишет наш класс.
Буква Р, развеваясь как знамя,
Полыхает в тетрадях у нас.

Все мы голодны, плохо обуты,
Но грозим, как большие, врагу.
Слово «Родина» с маленькой буквы
Не умею писать, не могу.

***

Еле тащится мерин соловый.
Я лежу на высоком возу –
На холме шелестящей соломы.
В лазарет партизанский везут.

Пахнет толом мой ватник прожжённый,
Опалённый трескучим огнём,
Окровавленный весь и тяжёлый
От металла, застрявшего в нём.

Взял гранату – и резкая вспышка,
А потом – пустота забытья…
Не один в эти годы мальчишка
Подрывался вот так же, как я.

Вырастали мы в шуме и громе,
Не слыхали почти тишины.
Мы игрушек не видели, кроме
Этих страшных игрушек войны…

***

Предание живо в моей стороне –
Деревня пропала в военном огне.
Под землю, как будто под воду ушла.
До малой травинки сгорела дотла.

Но слышат доныне в ненастье леса
Подземные, смутные голоса.
Доносят глубокие чаши озёр
В весеннюю ночь несмолкающий хор.

Послушай, услышишь в гуденье ветров
Мальчишеский смех и мычанье коров.
А только заря над холмами взошла,
Ударят глубинные колокола.

Наслышался я осторожных речей,
То, дескать, бушует подземный ручей,
А звон – это гулкое эхо в холмах.
Иные живут и при солнце впотьмах!

Я верю, я знаю: и я не умру.
Я к ним, несгоревшим, сойду поутру.
Спущусь по крутой потаённой тропе,
И с прадедом рядом я встану в толпе.

И веточка молча прижмётся ко мне,
Что снилась так долго в плескучем огне.
Лишь корни столетние над головой…
И люди услышат мой голос живой.