жить здесь

странные люди, их мысли и чувства
неуловимы,
разнятся и закрываются, как мимоза,
от неосторожного ветра касанья;
хрупкая жизнь лепестками розы
осыпает с них спесь, наивность, страданья;
что остаётся, чему вышел срок,
увянуть и кануть в безмолвие, безвременье,
чему предстоит воспрянуть,
кому память вечная, а кому забвение;
что можно оставить без слёз сожаленья,
а что забрать с собою воспоминаньем,
что жалко не успеть, а успеть не время,
а чтобы оставить, требуется осознание;
что хочется догнать, или перегнать
на пути без конца и без края,
где жизнь бьёт ключом
и где бьётся о борт, тёплая, живая,
желанная, как сладкий торт;
но, её догоняя, всё не возьмёшь в толк,
а она крутая и злая, как оскалившийся волк,
и нежная, и родная,
зубами щёлк,
зовя и лаская,
носом тычет в бок,
учит впрок,
вырвет клок
и бежит прочь,
тебя не зная,
границ не зная,
преград на пути не видя,
потому не встречая,

а дальше всё будет . . .

ты, как волк,
по лесу, дороги не различая,
бежишь по нюху, по чуйке, по краю
туда, где в ночи ждёт тебя стая;
знаю, будет ждать, дождётся,
не тая и не сгорая,
лавиной, метелью, завывая,
давя, сминая, на глазах тая,
точно зная, где точка невозврата,
свободы, твоей породы,
дороги, сиянья и мая,
души пониманья, из мелкого во глубокое;
Внимание!
вся суть, весь толк,
и уже не волк,
а тот, кто был в его шкуре,
кто Свет по натуре,
искрящийся, вечный и бесконечный,
Свет, который мы видим сквозь тучи световых лет,
там вдалеке и в души уголке,
в царстве духа, настроенного слуха
и зрения,
которые осязают мгновения и вёрсты, и города,
для тех, для них
светит звезда,
зовёт, ведёт,
и это вот и есть восход
в тиши,
не спеши,
и здесь и там,
поймёт каждый сам, где оно открыто,
а не зарыто,
где есть, а не спрятано,
то, незапятнанное,
истинное, чистое, понятное, быстрое,
как Свет,
который виден сквозь тени световых лет.